Крошка Цахес, по прозванию Циннобер - Страница 25

удовольствует ее просьбу и согласится как врач наблюдать за расположеннымнеподалеку приютом для благородных девиц, ибо старые дамы частенькоприхварывают и не получают никакой помощи. Проспер Альпанус учтивоответил, что хотя он уже давно оставил практику, но согласен сделатьисключение и в случае надобности посетить призреваемых девиц, затем оносведомился, не страдает ли сама фрейлейн фон Розеншен от какого-нибудьнедуга. Фрейлейн ответила уверением, что она лишь время от временизамечает ревматические боли в членах, когда ей случается простудиться наутренней прогулке, но сейчас она совершенно здорова, и тут она перевелабеседу на какую-то безразличную тему. Проспер спросил, не желает ли она,так как только что наступило утро, выпить чашку кофе? Розеншен заметила,что канониссы никогда не пренебрегают этим. Кофе подали, но, как нистарался Проспер налить его, чашки оставались пустыми, хотя кофе и лилсяиз кофейника.

— Э-э! — улыбнулся Проспер Альпанус. — Да это строптивый кофе! Неугодно ли вам, досточтимая фрейлейн, разлить самой?

— С удовольствием, — отвечала фрейлейн и взяла кофейник. Но несмотря нато что из него не вылилось ни капли, все чашки наполнились, и кофе потекчерез край прямо на стол, на платье канониссы. Она поспешно отставилакофейник, и кофе бесследно исчез. Оба, Проспер Альпанус и канонисса, молчаи несколько странно посмотрели друг па друга.

— Наверное, — начала дама, — наверное, вы, господин доктор, читализаманчивую книгу, когда я вошла?

— В самом деле, — отвечал доктор, — в этой книге многодостопримечательного!

И он хотел раскрыть маленькую книжку в золоченом переплете, лежавшуюперед ним на столе. Но все усилия его остались тщетными, ибо книжка всякийраз захлопывалась с громким: клипп-клапп!

— Э-э! — сказал Проспер Альпанус. — А не попытаетесь ли вы, досточтимаяфрейлейн, совладать с этой своевольной книжицей?

Он вручил ей книгу, которая, едва только дама прикоснулась к ней,раскрылась сама собой. Но все листы выскользнули из нее, растянулись висполинское фолио и зашуршали по всей комнате.

Фрейлейн отпрянула в испуге. Доктор с силой захлопнул книгу, и вселисты исчезли.

— Однако ж, — с мягкой усмешкой сказал Проспер Альпанус, поднимаясь сместа, — однако ж, моя досточтимая госпожа, для чего расточаем мы время наподобные пустые фокусы; ибо то, что мы делаем, ведь не что иное, какобыкновенные застольные фокусы; перейдем-ка лучше к более возвышеннымпредметам.

— Я хочу уйти! — вскричала фрейлейн и поднялась с места.

— Ну, — сказал Проспер Альпанус, — это не так легко вам удастся безмоего дозволения, ибо, милостивая государыня, принужден вам сказать, вытеперь совершенно в моей власти.

— В вашей власти, — гневно воскликнула фрейлейн, — в вашей власти,господин доктор? Вздорное самообольщение!

И тут она распустила свое шелковое платье и взлетела к потолкупрекрасной бархатно-черной бабочкой-антиопой.

Но тотчас, зажужжав и загудев, взвился за ней следом Проспер Альпанус,приняв вид дородного жука-рогача. В полном изнеможении бабочка опустиласьна пол и забегала по комнате маленькой мышкой. Но жук-рогач с фырканьем имяуканьем устремился за ней серым котом. Мышка снова взвилась вверхблестящим колибри, но тогда вокруг дома послышались различные странныеголоса, и, жужжа, налетели всяческие диковинные насекомые, а с ними иневиданные лесные пернатые, и золотая сеть затянула окна. И вдруг феяРозабельверде, во всем блеске и величии, в сверкающем белом одеянии,опоясанная алмазным поясом, с белыми и красными розами, заплетенными втемные локоны, явилась посреди комнаты. А перед нею маг в расшитом золотомхитоне, со сверкающей короной на голове, — в руке трость с источающимогненные лучи набалдашником.

Розабельверде стала наступать на мага, как вдруг из ее волос выпалзолотой гребень и разбился о мраморный пол, словно стеклянный!

— Горе мне! Горе мне! — вскричала фея.

И вдруг за кофейным столом снова сидели канонисса Розеншен, в длинномчерном платье, а против нее доктор Проспер Альпанус.

— Я полагаю, — преспокойно сказал Проспер Альпанус, как ни в чем небывало разливая прекрасный дымящийся мокко в китайские чашки, — я полагаю,моя досточтимая фрейлейн, мы теперь довольно хорошо знаем друг друга. Мнеочень жаль, что ваш прекрасный гребень разбился об этот каменный пол.

— Тому виной, — возразила фрейлейн, с удовольствием прихлебывая кофе, —только моя неловкость. Нужно остерегаться ронять что-нибудь на этот пол,ибо, если я не ошибаюсь, эти камни покрыты диковиннейшими иероглифами,которые многие могут счесть за обыкновенные жилки в мраморе.

— Износившиеся талисманы, моя госпожа, — сказал Проспер, — износившиесяталисманы эти камни, ничего больше.

— Однако, любезный доктор, — воскликнула фрейлейн, — как могло статься,что мы давным-давно не познакомились, что наши пути ни разу не сошлись?

— Различие в воспитании, — ответил Проспер Альпанус, — различие ввоспитании, высокочтимая фрейлейн, единственно тому виной. В то время каквы, девушка, преисполненная надежд, были в Джиннистане всецелопредоставлены вашей собственной богатой натуре, вашему счастливому гению,я, горемычный студент, заключенный в пирамидах, слушал лекции профессораЗороастра, старого ворчуна, который, однако, чертовски много знал. Вправление достойного князя Деметрия я поселился в этой маленькойпрелестной стране.

— Как, — удивилась фрейлейн, — и вас не выслали, когда князь Пафнутий