Крошка Цахес, по прозванию Циннобер - Страница 24

моих рук орден Зелено-пятнистого тигра!

И князь хотел надеть ему орденскую ленту, повелев камердинеру со всейпоспешностью принести ее; но уродливое сложение Циннобера послужилопричиной того, что лента никак не могла удержаться на положенном месте, —она то непозволительно задиралась кверху, то столь же непристойно съезжалавниз.

В этом, равно как и во всех других делах, касающихся подлинногоблагополучия государства, князь был весьма щепетилен. ОрденЗелено-пятнистого тигра надлежало носить на ленте в косом направлениимежду бедренной костью и копчиком, на три шестнадцатых дюйма вышепоследнего. Вот этого-то и не могли добиться. Камердинер, три пажа, самкнязь немало потрудились над этим; но все их старания были напрасны.Предательская лента скользила во все стороны, и Циннобер стал сердитоквакать:

— Чего это вы так несносно тормошите меня? Пусть эта дурацкая штуковинаболтается как угодно! Я теперь — министр и им останусь!

— Для чего же, — сказал в гневе князь, — для чего же учрежден у менякапитул орденов, когда в расположении лент существуют столь глупыестатуты, противные моей воле. Терпение, мой любезный министр Циннобер,скоро все будет иначе!

Дабы измыслить, каким искусным способом приладить к министру Цинноберуленту Зелено-пятнистого тигра, пришлось по повелению князя созвать капитулорденов, коему были приданы еще два философа и один заезжийестествоиспытатель, возвращавшийся с Северного полюса. И, дабы они моглисобраться с силами для столь важного совещания, всем участникам оного былопредписано за неделю до того перестать думать; а чтобы могли они топроизвести с большим успехом, не оставляя трудов на пользу государства, имнадлежало упражняться в счете. Улицы перед дворцом, где должны былизаседать члены капитула орденов, философы и естествоиспытатель, были густозастланы соломой, дабы стук колес не помешал мудрецам; по той же причиневозбранялось бить в барабаны, производить музыку и даже громкоразговаривать вблизи дворца. В самом же дворце все ходили в толстыхвойлочных туфлях и объяснялись знаками.

Семь дней напролет, с раннего утра до позднего вечера, длилисьсовещания, но все еще нельзя было и помышлять о каком-нибудь решении.

Князь в совершенном нетерпении то и дело посылал передать им, чтодолжны же они, черт подери, наконец измыслить что-нибудь путное. Но этонисколько не помогало.

Естествоиспытатель исследовал, насколько было возможно, сложениеЦиннобера, измерил высоту и ширину его горба и представил капитулуточнейшие на сей счет вычисления. Он-то и предложил наконец призвать насовещание театрального портного.

Как ни странно было это предложение, его приняли единогласно, — в такомвсе находилось беспокойстве и страхе.

Театральный портной, господин Кеэс, был человек чрезвычайно пронырливыйи лукавый. Едва только ему изложили, в чем состояло затруднение, едва онпоглядел на вычисления естествоиспытателя, как у него уже было под рукойвеликолепнейшее средство укрепить орденскую ленту на надлежащем месте.

А именно — на груди и на спине нужно нашить известное число пуговиц и кним пристегивать орденскую ленту. Произведенный опыт удался на славу.

Князь был в восхищении и одобрил предложение капитула отныне учредитьдля ордена Зелено-пятнистого тигра несколько различных степеней — по числупуговиц, с коими его жалуют. Например, орден Зелено-пятнистого тигра сдвумя пуговицами, с тремя пуговицами и так далее. В виде особого отличия,какого никто другой не смел домогаться, министр Циннобер получил орден сдвадцатью алмазными пуговицами, ибо как раз двадцать пуговиц потребовалоего удивительное телосложение.

Портной Кеэс получил орден Зелено-пятнистого тигра с двумя золотымипуговицами, и так как сам князь, несмотря на помянутую счастливую выдумку,считал его плохим портным и потому не хотел у него одеваться, то он былпожалован чином действительного тайного обер-костюмера князя.

Доктор Проспер Альпанус задумчиво глядел из окна своего сельского домав парк. Всю ночь напролет он был занят тем, что составлял гороскопБальтазара, а при этом разузнал кое-что и относительно маленькогоЦиннобера. Но всего важнее для него было то, что случилось с малышом всаду, когда его подстерегли Пульхер и Адриан. Проспер Альпанус намеревалсябыло кликнуть своих единорогов, чтобы они подали раковину, так как онхотел отправиться в Хох-Якобсхейм, как вдруг загремела карета иостановилась подле решетчатых ворот парка. Доложили, что канонисса фонРозеншен желает поговорить с господином доктором.

— Добро пожаловать! — сказал Проспер Альпанус, и дама вошла.

На ней было длинное черное платье, и она была закутана в покрывало,подобно матроне. Проспер Альпанус, объятый странным предчувствием, взялтрость и устремил на незнакомку искрящиеся лучи своего набалдашника. И воткак будто молнии с легким потрескиванием засверкали вокруг дамы, и онаявилась в белом прозрачном одеянии, блестящие стрекозьи крылья были у нееза плечами, белые и красные розы заплетены в волосах. «Эге-ге!» —прошептал Проспер, спрятав трость под шлафрок, и тотчас дама предстала впрежнем своем виде.

Проспер Альпанус приветливо пригласил ее сесть. Фрейлейн фон Розеншенсказала, что у нее было давнишнее намерение посетить господина доктора вего сельском доме, дабы приобрести знакомство с человеком, коего всяокруга славит как весьма искусного, благодетельного мудреца. Верно, он