Крошка Цахес, по прозванию Циннобер - Страница 20

— Ты погляди, — обратился Фабиан к Бальтазару, — ты погляди только,какая дурацкая ливрея! Ежели захочешь дать этому парню на водку, то где жеу него руки, чтобы сунуть монету в жилетный карман?

Он повернулся к страусу, ухватил его за блестящие мягкие перья,распустившиеся на шее под клювом подобно пышному жабо, и сказал:

— Доложи о нас, дражайший приятель, господину доктору.

Но страус ничего, кроме «квиррр», не ответил и клюнул Фабиана в палец.

— Тьфу, черт! — вскричал Фабиан. — А паренек-то, пожалуй, и впрямьпроклятая птица!

Тут отворилась дверь во внутренние покои, и сам доктор вышел навстречудрузьям: низенький, худенький, бледный человек! Маленькая бархатнаяшапочка покрывала его голову, красивые волосы струились длинными прядями.Длинный индийский хитон цвета охры и маленькие красные сапожки со шнурами,отороченные — трудно было разобрать чем: то ли пестрым мехом, то либлестящим пухом какой-то птицы, — составляли его одеяние. Лицо отражалосамо спокойствие, само благоволение, только казалось странным, что когдастанешь совсем близко и начнешь попристальнее в него вглядываться, то изэтого лица, как из стеклянного футляра, словно выглядывало еще другоемаленькое личико.

— Я увидел, — приветливо улыбаясь, заговорил тихим и несколькопротяжным голосом Проспер Альпанус, — я увидел вас, господа, из окна.Правда, я и раньше знал, по крайней мере касательно вас, дорогой господинБальтазар, что вы посетите меня. Прошу пожаловать за мной.

Проспер Альпанус провел их в высокую круглую комнату, всю затянутуюнебесно-голубыми занавесями. Свет проникал сверху через устроенное вкуполе окно и падал прямо на стоящий посредине гладко отполированныймраморный стол, поддерживаемый сфинксом. Кроме этого, в комнате нельзябыло приметить ничего необыкновенного.

— Чем могу служить? — спросил Проспер Альпанус.

Бальтазар, собравшись с духом, рассказал все, что случилось с маленькимЦиннобером, начиная с его первого появления в Керепесе, и заключил снепоколебимой убежденностью, что Проспер Альпанус явится темблагодетельным магом, который положит конец негодному и мерзкомуколдовству Циннобера.

Проспер Альпанус, погрузившись в глубокое раздумье, безмолвствовал.Наконец, по прошествии нескольких минут, он с серьезным видом и понизивголос заговорил:

— Судя по всему, что вы мне рассказали, Бальтазар, не подлежитсомнению, что в деле с маленьким Циннобером есть какое-то таинственноеобстоятельство. Однако нужно знать врага, которого предстоит одолеть,знать причину, действие коей намереваешься разрушить. Можно предположить,что маленький Циннобер не кто иной, как альраун. Это мы сейчас узнаем.

С этими словами Проспер Альпанус потянул за один из шелковых шнурков,спускавшихся с потолка. Одна из занавесей с шумом распахнулась, и взоруоткрылось множество преогромных фолиантов, сплошь в золоченых переплетах;изящная, воздушно легкая лесенка из кедрового дерева скатилась вниз.Проспер Альпанус поднялся по этой лесенке, достал с самой верхней полкифолиант и, заботливо смахнув с него пыль большой метелкой из блестящихпавлиньих перьев, положил на мраморный стол.

— Этот трактат, — сказал он — посвящен альраунам, которые все тутизображены; быть может, вы найдете среди них и враждебного вам Циннобера,и тогда он в наших руках.

Когда Проспер Альпанус раскрыл книгу, друзья увидели множествотщательно раскрашенных гравюр, представлявших наидиковеннейшихпреуродливых человечков с глупейшими харями, какие только можно себевообразить. Но едва только Проспер прикоснулся к одному из этихчеловечков, изображенных на бумаге, как он ожил, выпрыгнул из листа намраморный стол и начал преуморительно скакать и прыгать, прищелкиваяпальчиками, выделывая кривыми ножками великолепнейшие пируэты и антраша ичирикая: «Квирр-квапп, пирр-папп», — пока Проспер не схватил его за головуи не положил в книгу, где он тотчас сплющился и разгладился в пеструюкартинку.

Таким способом пересмотрели в книге все изображения, и Бальтазар не разготов был воскликнуть: «Вот он, вот Циннобер!» Но, всмотревшисьхорошенько, принужден был, к своему огорчению, заметить, что человечеквовсе не Циннобер.

— Все же довольно странно, — сказал Проспер Альпанус, просмотрев книгудо конца. — Однако, — продолжал он, — быть может, Циннобер гном?Посмотрим.

И он с редким проворством снова взобрался по кедровой лесенке и досталдругой фолиант, бережно смахнул с него пыль и положил на мраморный стол,объявив:

— Этот трактат посвящен гномам; быть может, мы изловим Циннобера в этойкниге.

Друзья вновь увидели множество тщательно раскрашенных гравюр, которыепредставляли отвратительное сборище безобразных коричнево-желтых чудовищ.И когда Проспер Альпанус прикасался к ним, они подымали плаксивые жалобныевопли и под конец тяжело выползали из листа и, ворча и кряхтя, копошилисьна мраморном столе, пока доктор не втискивал их назад в книгу.

Но и среди них не нашел Бальтазар Циннобера.

— Странно, весьма странно, — сказал доктор и погрузился в безмолвноераздумье.

— Королем жуков, — продолжал он некоторое время спустя, — королем жуковон не может быть, ибо тот, как мне доподлинно известно, как раз теперьзанят в другом месте; маршалом пауков тоже нет, ибо маршал пауков, хотя ибезобразен, но разумен и искусен, живет трудами рук своих и не приписываетсебе чужие заслуги. Странно, очень странно!