Крошка Цахес, по прозванию Циннобер - Страница 10

как несказанно любит прекрасную Кандиду и вместе с тем как причудливочистейшая, сокровеннейшая любовь принимает во внешней жизни несколькошутовское обличье, что нужно приписать глубокой иронии, заложенной самойприродой во все человеческие поступки. Должно быть, в том он был прав, ноон был совсем неправ, что начал из-за этого сердиться. Грезы, преждепленявшие его, рассеялись, лесные голоса звенели теперь насмешкой иукоризной. Он бросился назад в Керепес.

— Господин Бальтазар! Mon cher Бальтазар! — окликнул его кто-то.

Он поднял глаза и остановился завороженный, ибо навстречу шел профессорМош Терпин, ведя под руку дочь свою Кандиду. Кандида, со свойственной ейвеселой и дружественной простотой, приветствовала застывшего как истуканстудента.

— Бальтазар, mon cher Бальтазар! — вскричал профессор. — По правде, высамый усердный и приятный мне слушатель! О мой дорогой, я заметил, вылюбите природу со всеми ее чудесами так же, как и я, а я от нее без ума!Уж, верно, опять ботанизировали в нашей рощице? Удалось найти что-нибудьпоучительное? Что ж! давайте познакомимся покороче. Посетите меня — радвидеть вас во всякое время, можем вместе делать опыты. Вы уже видели мойновый воздушный насос? Что же, mon cher, завтра вечером у меня домасоставится дружественный кружок, будем вкушать чай с бутербродами ивеселить друг друга приятной беседой. Увеличьте сей кружок своей достойнойособой. Вы познакомитесь с весьма привлекательным молодым человеком, коегомне рекомендовали наилучшим образом. Bon soir, mon cher! Добрый вечер,любезнейший: au revoir! До свиданья. Вы ведь завтра придете на лекцию? Ну,mon cher, adieu. — И, не дожидаясь ответа Бальтазара, профессор Мош Терпинудалился вместе со своей дочерью.

Ошеломленный Бальтазар не осмелился поднять глаза, но взоры Кандидыиспепелили его грудь, он чувствовал ее дыхание, и сладостный трепетпронизывал все его существо.

Вся его досада прошла, полный восторга, смотрел он на удалявшуюсяКандиду, пока она не скрылась за листвой зеленой аллеи деревьев. Потом онмедленно углубился в лес, чтобы предаться мечтам еще более сладостным, чемкогда-либо.

Глава третья

Как Фабиан не знал, что ему и сказать. Кандида и девицы, которымне дозволено есть рыбу. — Литературное чаепитие у Моша Терпина. — Юныйпринц.

Бросившись по тропинке, пересекавшей лес, Фабиан думал опередитьумчавшегося от него диковинного малыша. Но он ошибся. Выйдя на опушку, онувидел, как вдалеке к малышу присоединился другой всадник, статный с виду,и оба уже въезжали в ворота Керепеса. «Гм! — обратился Фабиан к самомусебе, — хотя этот щелкунчик и обогнал меня на большой лошади, я все жепоспею к заварушке, что подымется по его приезде. Ежели этот странныймалый и в самом деле студиозус, то ему укажут на «Крылатого коня», а ежелион там остановится да с тем же пронзительным «тпрру-тпрру!» скинетботфорты и сам слетит за ними, да озлится и взъерепенится, когда студентыпокатятся со смеху, — ну, тут и пойдет потеха!»

Входя в город, Фабиан полагал, что на всех улицах по пути к «Крылатомуконю» он услышит только смех. Не тут-то было! Все проходили мимо спокойнои серьезно. Столь же серьезно прогуливались, рассуждая друг с другом,студенты, собирающиеся, по обыкновению, на площади перед «Крылатым конем».Фабиан был уверен, что малыш, по крайней мере, здесь еще не появлялся, но,заглянув в ворота гостиницы, заметил, что в конюшню ведут лошадь малыша,которую было очень легло узнать. Он бросился к первому попавшемусязнакомцу и спросил, не проезжал ли тут, часом, некий странный и весьмадиковинный человечек. Тот, к кому обратился Фабиан, ничего не знал, равнокак и все остальные, кому только ни рассказывал Фабиан, что приключилось унего с малышом, который выдавал себя за студента. Все смеялись до упаду,но уверяли, что никакого такого странного малого, схожего с тем, как онописывает, здесь не объявлялось. Правда, минут за десять перед тем вгостиницу «Крылатый конь» прибыли два статных всадника на прекрасныхлошадях.

— А не сидел ли один из них на той лошади, что сейчас провели наконюшню? — спросил Фабиан.

— Разумеется, — отвечал один из спрошенных, — разумеется. Тот, чтоприбыл на этой лошади, правда маловат ростом, однако хорошо сложен,приятен лицом, и у него самые прекрасные вьющиеся волосы, какие толькобывают на свете. Притом он показал себя превосходным наездником, ибоспешился с такой ловкостью, с таким достоинством, словно первыйшталмейстер нашего князя.

— И не потерял ботфорт? — воскликнул Фабиан. — И не покатился вам подноги?

— Сохрани бог! — отвечали все в один голос. — Сохрани бог! С чего этоты, брат, взял? Такой умелый ездок, как малыш!

Фабиан не знал, что и молвить. Тут на улице появился Бальтазар. Фабианбросился к нему, потащил за собой и рассказал, что маленький карапуз,который повстречался им неподалеку от городских ворот и свалился с лошади,только что прибыл сюда, и все приняли его за красивого, статного мужчину ипревосходного наездника.

— Вот видишь, — серьезно и рассудительно отвечал Бальтазар, — вотвидишь, любезный брат, не все, подобно тебе, столь жестоко насмехаются наднесчастным, обделенным самой природой!

— Ах, боже ты мой! — перебил его Фабиан. — Да ведь тут речь идет не онасмешке и жестокосердии, а о том, можно ли назвать красивым и статныммужчиной малыша в три фута ростом, к тому же не лишенного сходства средькой?

Бальтазар был принужден подтвердить слова Фабиана относительно роста и